Пустота

Пустота Он шел вперед скорее из-за привычки, не особо задумываясь над тем, куда шел, зачем шел и даже где идет. На самом деле, он вообще не о чем особо не задумывался, просто продолжая брести по черноте, непроглядному мраку, вслушиваясь в окружающую его тишину и не видя даже собственного тела в этой непроглядной черноте. Иногда тело отказывало – он падал, однако, словно руки заботливого родителя, его подхватывала сама Пустота, вновь заставляя выпрямиться. И это казалось совершенно нормальным и естественным, словно так оно и должно было быть всегда. А когда он уставал и ноги подкашивались, Тьма, это существо или само явление, подхватывало его и несло по своим бескрайним просторам как морские волны несут обломки кораблей к берегу. Вот только что такое море – он не помнил. Ни как оно выглядит, ни как пахнет, ни почему его стоит опасаться. Разве что, в обрывках сна, перед глазами предстает высокий маяк на острове. Маяк, залитый кровью доверху, тишина в котором была оглушительнее церковного хора. Счастье в забвении, но иногда прошлое обрывками воспоминаний приходит в пустое сознание и это состояние столь отвратительно. Словно он забыл что-то очень важное, словно забыл самого себя. А что он такое? - Ты бродишь здесь, неприкаянная душа, никак не способный найти себе место, - словно услышав его мысли заговорил голос справа. И сложно было его как-то описать. На самом деле, он даже не знал, были ли это слова, был ли это настоящий голос или его собственные мысли заговорили столь громко, - Темная душа, большая и сильная, брошенная и забытая. Его бросили? Его забыли? За ним по пятам шел кровавый след, слухи о нем внушали ужас и его имя заставляло немногих сведущих вздрагивать, вспоминая о его фанатизме. Фанатично преданный своим идеалам, совмещавший жестокость и кровожадность с вполне человеческими чувствами – глубокой любовью и привязанностью, доверием и покровительством. Как его могли забыть? А, впрочем, не ему осуждать кого-то за забытое имя. Он сам не помнил, как его зовут. Чернота расступилась, когда он в очередной раз рухнул без сил. Подхвативший его мрак держал его спину и странный, голубовато-серый холодный свет заставил его поморщится. И одновременно с тем, в тело вернулись какие-то давно утерянные чувства – привычный холод сменился теплом, в кончики пальцев вернулось покалывание, а моральная усталость сменилась физической. Заболели кожа и кости, голова и живот, и он почувствовал, что мокрый. - Открой глаза, - вновь сказал тот непривычный голос, теперь уже четко слышимый ушами. Он сделал это по той же привычке, том же рефлексе, какой заставлял его идти вперед, несмотря на непроглядную черноту. Та все оставалась такой же, лишь в голубовато-сером свете ему виделось существо, пришедшее из детских кошмаров. Его бы это непременно напугало, но он давно забыл, что значит бояться – он был лишь сбит с толку. Из его брюха торчали наполовину съеденные кишки, и густая красная кровь капала, падая в темноту. «Сестра постаралась» - подумал он и резко одернул себя. Какая она ему сестра? Да и кто эта самая сестра? Он не помнил. Существо напротив него сверкнуло белесыми глазами. Расщелина на лбу была, казалось, третьим глазом, но это уже шло вразрез с привычным. Впрочем, он не совсем знал, что есть привычное – почему-то его это стало напрягать еще сильнее. Возможно из-за вернувшейся боли. Оно также парило, как и он, и крылья, держащиеся на серебристом теле черным небесным полотном с частыми звездами, казалось, были вовсе не нужны ему. Дракон не делал взмахов, а смотрел на него, оценивая, решая то ли сожрать, то ли пощадить. Он же потянулся к наполовину вылезшим из него органам и тщетно попытался засунуть их обратно в себя, превозмогая боль. - Я тоже, когда оказалась здесь, не помнила ничего, - поделился дракон, смотря за этим тщетным действом. Законы в этом месте работали совсем иначе и сколько бы он ни пытался залатать собственные раны, у него ничего не получалось. И тогда его смятение сменилось откровенной злостью. Как только он сжимал дыру на животе, та расползалась в другом месте и кишки вновь вываливались, - Рожденные во тьме, во тьме исчезают, но если ты еще здесь, также как и я, это лишь может значить, что тебе уходить рано. Так куда же ты идешь? - Я просто иду, - зло ответил он, все продолжая. И несмотря на то, что злость его была неоправданной по отношению к собеседнику, дракона это лишь обрадовало. Он не ожидал иной реакции от бывшего человека, как не стоило бы ожидать от яблони персиков. Капля крови, упавшая с мужчины, окрасило серебристую чешую хвоста в красный цвет, однако существо не смутилось этому. - Я Астрая, - представился дракон, - Здесь нет времени, но я могу сказать, что существую тут достаточно давно. В Пустоте я встречаю павших братьев и сестер, таких как ты, и решаю их судьбу. Желаешь ли ты стать звездой на небе, ведущей живых к их гибли или, быть может, твоя судьба совсем иная? Его судьбой было умереть и продолжить фанатичное служение. Потеряв какую-либо надежду вновь собрать себя воедино, потеряв надежду вспомнить, чему или кому он служил, он лишь пожал плечами, смотря на собеседника устало. Опустив руки, он вновь выронил органы и те свесились, делая его вид еще более жалким и мерзким. Казалась, кишки касались окровавленного хвоста, что был под ним. - Если мое предназначение быть голубоватым духом во мраке и вести за собой других – разве я не должен светить как можно ярче? – уточнил он, считая несусветной глупостью саму ту мысль, что он мог бы. - У всех нас души чернее глубочайшей бездны, - вновь подал голос дракон. И тем не менее, она светит. И тем не менее, спустя кучу времени, какую он тут бродит, она встретила его, заговорила с ним, заставляя вспомнить, какого это быть живым. Или почти живым, - Все мы взращены на боли и отчаянии и все мы обрели здесь долгожданный покой. Все, кроме тебя, неприкаянного, бродящего во мраке заблудшим духом, не знающим ни покоя, ни желающим окончательно забыть свою хрупкую душонку. - Я должен был служить, то было пределом моих мечтаний, - сказал он и напряг ноги. Податливая пустота вновь стала для него жесткой, и он вновь побрел вперед, постоянно спотыкаясь, и от этого уставая только быстрее. Дракон, вновь сверкнув своими тремя глазами, последовал за ним, не желая прекращения их беседы. И тогда он продолжил, - Я хотел найти то, что давно потерял. Моя семья, она тоже должна быть здесь. - Все здесь – твоя семья, - ответила Астрая, - Все, кто здесь остался, непременно служат тому, кому служили при жизни, нашему Отцу, той Тьме, что не дает тебе забыться. Кто ты? - Кто я? – переспросил он и, не помня ответа, лишь пожал плечами, продолжая идти. Казалось, он вовсе не желал этой беседы, однако это было неправдой – звезды с драконьих крыльев и само общество этого существа его нисколько не напрягало, а лишь успокаивало, давая мысль что он не один здесь. Была ли это надежда на встречу с теми, кого он любил? Была ли это надежда, что он вспомнит, кем он является? И ему казалось логичным, что в этой бездне было много таких как он – просто он никогда с ними не сталкивался. Например, они шли выше него или ниже. Или, может, они вообще двигались по вертикали или как-то хаотично? Почему же Астрая сейчас была его спутником, а не кого-то другого? - Если ты хочешь, темный брат, - предложил дракон, - Я узнаю кто ты. Если ты не хочешь отпускать прошлого, я найду другого упрямца, отказавшегося от забвения. Того, кто узнает тебя, назовет твое имя. И звучало это предложение для него весьма соблазнительно, но почему-то он лишь качнул головой, отказываясь. Возможно, легкий страх играл в нем, что он вновь останется один и во мраке вновь забудет, куда он идет и какого это чувствовать боль. Забудет и свой облик – изуродованный, изъеденный, освежеванный. И не факт, что он сможет вспомнить его вновь позже. Почему-то одиночества и забвения он боялся больше, чем того места и той ситуации, в какой он был сейчас. - Пойдем вместе?.. – предложил он немного неловко дракону, и звезды на крыльях того засветили намного ярче.