Ошибка

Ошибка Тишина сменилась плачем скрипки – приятная мелодия западала в душу, вызывая тоскливо-тянучее чувство ностальгии, по тем далеким годам, когда эта самая мелодия игралась ему возлюбленной. Ему казалось, что открой он сейчас глаза, устреми кроваво-красный взор на музыканта, то вновь влюбится как когда-то. Но нет. Он открыл глаза, посмотрел на девушку. В ней не было ничего от миловидной Астры – ни ледяных глаз, ни жемчужных волос, покатых плеч и округлой груди. Эта отличалась какой-то дерзостью в лице, угловатой фигурой и волосами, черными как его собственная душа. - Тебе не нравится игра? – спросил знакомый, дымя дорогим табаком, наклонившись к нему через узкие ручки кресла. В царящем полумраке его жирное лицо блестело, а жадные маленькие глазки как обычно бегали в поисках чего-то. Шанс поморщился – он был слишком брезглив к людям, часто неоправданно груб. Он в целом обладал характером сложным, поэтому его недовольство вообще никого не удивляло. - Не нравится, - согласно произнес он, отстранившись и прикрывая глаза. Нет, игра сама по себе хорошая, прекрасная. Вот только сыграна она не тем человеком и от этого так противно больно в груди, так неприятно. Одиночество – оно изнутри идет. Пожирает его, черной жижой наполняя душу, холодом терзая сердце. Никто не виноват в том, что он чувствует – просто когда-то давно он потерял очень важную частичку своей души. Не смог вовремя позвонить, не смог вовремя выслушать, не переступил через собственную гордость. От этого ли его душа покрылась острыми колючками? От потери близкого по духу существа, того единственного, кто мог всю эту черноту в нем перекрыть светом? Любовью, заботой, нежностью и лаской – она была его семьей, и он допустил ее потерю. - Ты чего?.. плачешь? – вновь послышался неприятный голос. Он даже не стал открывать глаза, всю свою грубость и недовольство вкладывая в едкий ответ. - Она так отвратительно играет, что без слез я это слушать не могу. Раздался квакающий смех толстого спутника. Тот вскинул руками, прекращая мелодичную игру девушки и прогоняя ее. Как только дверь за ней захлопнулась, Шанс обреченно вздохнул – это значило, что дальше предаваться долгой и тягучей рефлексии он не сможет, нужно будет беседовать с неприятнейшим человеком. Пузатый потянулся к бутылке уже теплого невкусного вина, разлил им по бокалам и сразу же осушил свой. Шанс действовал гораздо менее торопливо. Он лишь пригубил напиток, не желая первым начинать разговор. - Я вижу, тебя тревожит что-то, - произнес толстяк, подавшись вперед и смотря на него не мигая. Впервые он показался не мерзким, а жутким, - Поделись со стариной, быть может, я смогу тебе чем-то помочь. - Я – Идиот. С этим уж никак не помочь, - в свою очередь отозвался Шанс, - Сам в своих грехах виноват. Мужчина кивнул. Вновь наполнив свой бокал, он осушил его в два глотка и закатал рукава рубашки, оголяя волосатые руки. Он словно готовился к чему-то, и это не могло не привлечь внимание Шанса. Впервые за весь вечер в красновато-карих глазах появился интерес, почти детское любопытство. - Ты склонен винить себя во всем, что случается с тобой, - произнес толстяк. Он сунул руку в карман, достал маленькую записную книжку и принялся листать ее, пытаясь что-то найти, - Это потому что ты дева. По знаку зодиака, это прямо твой типаж. Скажи, кто та девушка, по которой ты так скучаешь? - Чего? – переспросил Шанс, приподняв бровь, - Знаки зодиака, серьезно? - Скептицизм тоже свойственен девам, так что я не удивлен, - наконец он перестал судорожно листать, и принялся вчитываться в очень маленький витиеватый почерк. Он прищурился так сильно, что, казалось, у него и вовсе нет глаз, - Итак, Астра Удачина оказалась не такой удачливой, как ее фамилия. Забавный вышел каламбур, а? Шанс так сильно сжал бокал, что тот треснул в руке. Алое вино, смешиваясь с кровью, заляпало все вокруг, однако он совсем не обратил на это внимание, потеряв над собой контроль. Он, кажется, вовсе не дышал, вслушиваясь в то, что говорит ему толстяк. - Как истинный джентльмен, - продолжил он, - ты должен был встретить ее на остановке. Что вообще за нелепейшее событие, а? Поссориться из-за ерунды, а потом оказалось, что ерунда эта ее жизни вот совсем не стоила. Вычеркнуть бы эти строки из документа ворда, да переписать так, чтобы все счастливы были, а? Как думаешь? - Не смей указывать мне, как я должен был поступить, - грубо ответил Шанс, принимая закрытую позу, - кто ты вообще такой? - Ньярлатотеп, - отозвался толстяк, - Глупое имечко для «Ползучего хаоса». Я Джин, вынужденный сейчас составлять тебе компанию. Счастлив ли я от этого? Всяко больше, чем ты от моей компании. Он вырвал страницу из маленькой записной книжечки и бросил на пол, сразу топча ее сапогом. Ньярлатотеп с каждой секундой внушал все больше страха и все меньше доверия, но вот его сленг сбивал Шанса с толку. - Что толку от твоих трех желаний, когда они ограничены? - Я, по-твоему, из Алладина прибыл? – он немного зло прищурился, - Нет у меня этих идиотских правил. Хочешь - мертвого воскрешу, хочешь - всю жизнь изменю кардинально, влюблю в тебя хоть весь мир, но тебе совсем не это надо, смекаешь? - И откуда ты здесь, джин? - Меньше надо в туалете свою лампу натирать, - ехидно отозвался он, весьма недвусмысленно повторяя непристойный жест, - так тебе нужна помощь или я зря вырвал страницу? Джины – твари хитрые и доверять им явно не стоит. По крайней мере, этому учили его сказки. Еще больше напрягало имя Древнего бога и тот факт, что он желал помочь. Однако Шанс не долго думал. Что с него взять – он был девой и принимал решения весьма поспешно. - Если есть хоть какая-то возможность ее вернуть, то я согласен.